- Опа! А чё это вы вернулись, Татьяна Ильинична? Тут же шутят!

[sonyatium]

и восприснился мне сегодня сон.
с какого перепугу там всё это началась, я не помню. помню, начиная с того момента, как...

как что?

вижу я, как мой друг детства, Дима, которого, как я знаю, во сне зовут Лёша, звонит какой-то девушке. там долго не берут трубку, а потом мужской голос сообщает ему, что "Надежду сбила машина и....". ДимаЛёша не дослушивает, бежит во двор какой-то школы. там на траве лежит тело, накрытое до головы белой простынёй. голова у теля женская. он подбегает, начинает истерить, ибо это и есть та самая мёртвая Надежда.
потом не помню, но следующим кадром идёт длинная похоронная процессия машин. я сижу за рулём, а ДимаЛёша сидит рядом. мы - вторая после гробовоза машина в колонне. и нас зачем-то всю дорогу пытаеЦЦа обогнать сзади третья машина. во сне я знаю, что это потому, что кто-то в этой машине терпеть ненавидит ДимаЛёшу. но я - мегакрутой водила, я делаю разные финты ушами, не даю прижимать нас к гробовозу и вообще выделываю антигравитационные выкрутасы, по сему так нас никто и не обогнал и мы благополучно приехали на место проведения поминок. на кой хер на поминки ехал гроб, я не знаю, но вот.
поминки проходили... в цирке. огромный красно-бело-оранжевый, вроде бы, шатёр. в шатре куча столов, стульев, сцена и гигантская ёлка под самый потолок. на входе у всех проверяли приглашения. я оказалась записана в приглашении, в котором значилось, что я еду в гробовозе.
все расселись.
у меня есть фотик. насколько я понимаю, это фотик той самой поминаемой Надежды. я сижу, листаю там фотки. потом долго настраиваюсь, хочу сфоткать ёлку, но почему-то получаеЦЦа размыто. в конце-концов я её фоткаю.
а в это время началась дискотека. на сцене пляшет что-то очень блестючее и до невозможности гламурное, кругом в лазерных лучах пляшет такой же гламурный народ. я лениво пофоткиваю.
потом вдруг на сцене включается большой экран. на нём показывают фотки и видео счастливой этой Надежды. но не её самой, а что она якобы наснимала.
особое внимание уделилось фрагменты, где  бокорот Юдвиг что-то рассказывает, а камера медленно и типа незаметно наезжает на его забавную сумку из светлой кожи. сумка такая квадратная, через плеч0, похожа на советский портфель, но с большим количеством карманов, карманчиков и отделений. сумка открыта, и камера концентрируется на её содержимом. так какие-то книжки, тетрадка, футляр для чего-то и много, 4 пачки, разных сигарет, две из которых (пачки, не сигареты) выглядят очень старыми и древними, бумага пожелтела и растрепалась.
видео заканчивается, зажигается свет. чуть слева от себя у стены шатра вижу Юдвига. он что-то говорит, его показывает на большой экран. потом камера на большом экране наезжает, типа в прикол, на его сумку, что у него сейчас. сумка ч0рная, закрытая.
и тут Юдвиг шутит. как-то очень смешно шутит, что все смеюЦЦа. но внезапно! Татьяна Толстая. она сидела за столом в самом центре, что был вокруг ёлки. после шутки Юдвига она встала и замутила речь, напыщенную чуть более, чем полностью, о том, что, кажется, некоторые не понимают, где находятся, ибо на поминках шутить и смеяться нельзя, и вообще. встала и ушла отсюда. и я серьёзно - она встала и ушла.
все уткнулись в тарелки и стали уныло жрать. за нашим столом сидели ещё какие-то люди. вроде бы рядом со мной, точнее напротив меня, обнаружилась  Мадам Луэлла Точилкина, хотя я не уверена. в общем, стали мы с однозастольцами обсуждать Толстую. я предположила, что у неё разбухло ЧСВ (это звучало во сне примерно как "да просто что у неё, что у её сыночка неимоверно раздулось ЧСВ"). потом обсуждение пошло дальше. меня, аки Остапа, понесло, и я выдала, что "когда я умру (а чтобы никто не пугался, я сказала, что это будет лет в 99), я хочу, чтобы на моих похоронах никто не плакал. более того, в качестве пропуска каждый должен будет рассказать шутку. и вообще, я хочу, чтобы всем на моих поминках было весело. а поплакать обо мне они могут и в одиночестве". многие со мной согласились, хотя были и те, кто сказал, что "нет, я бы так не смог", хотя что здесь мочь-то?..
потом пошли шутки про Толстую. мол, сама-то она, конечно, Толстая, а вот юмор у неё такой тонкий, что его не видно. и тут, внезапно! Татьяна Толстая. снова. рядом со мной, что, получается, в самом углу шатра. "Опа! А чё это вы вернулись, Татьяна Ильинична? Тут же шутят!" - выдаю я на такое внезапное появления. она что-то отвечает. а меня прёт, я хочу донести до всего мира идею о весёлых похоронах. и говорю я ей: "А хотите, я вам расскажу новую тенденцию (да, вот так я себя во сне люблю) среди молодёжи? может и Надя думала также?", на что она замахала руками и сказала, что вся эта молодёжная ересь ей не интересна.
потом не помню, что было, но я почему-то оказываюсь перед большим залом, у микрофона. в середине зала напротив меня стоит стол, за ним сидят какие-то люди и, конечно же, Толстая. и она говорит, чтобы Кто-то там дал ей рисунок этой самой Надежды. как я поняла, на этом рисунке эта самая Надежда нарисовала своих друзей в виде ступенчатой иерархии) ибо, как было мне сказано, я там где-то в самом низу. "Конечно, - отвечаю я, - мы с ней были знакомы... эээ... полгода где-то? и далеко не очень близко". "Так что же ты мне тогда говоришь, что знаешь, как думала Надежда?" - уже предвкушая что-то там своё говорит мне Толстая. "Я вам предложила рассказать, что сейчас витает среди молодёжи, и предположила, что а вдруг Надежда думала также," - отвечаю я, и тут...
звонит будильнег.
и вот сейчас я сижу, пишу это и не знаю, идти ли мне на конец света, ибо ни Наташка, ни Илья на него не собираюЦЦа, а одной мне ссыкотно... такие дела!